«Мы станем сильнее, мощнее, чтобы совершить контратаку» JNEWS.ge

«Мы станем сильнее, мощнее, чтобы совершить контратаку»

«Я был в воинской части, в Гадруте, утром 27 сентября, было около 7:15, выстроил взвод, чтобы идти в столовую, как по городу Гадрут ударил «смерч». Мы быстро спустились в убежище, бомбили весь день, они развернули интенсивную деятельность, по отрядам быстро вооружились и поднялись на позиции, пресекли продвижение противника».

Уроженец Джавахети, старший лейтенант Григор Амбарян затрудняется рассказывать о своей службе, представить увиденную войну и, особенно, отвечать на вопросы журналиста.

«Сперва, когда я еще не был на позиции, мои мысли постоянно были о том, что происходит на передовой, хотя через связь слышал некоторую информацию. В первый же день наш батальон поразил 3 бронетехники противника из 4, одна смогла отступить. У нас были многочисленные успехи».

Для 26-летнего солдата война была ожидаемой – Азербайджан проводил учения.

«Для меня осталось загадкой, как смогли захватить город Гадрут, как противник сумел взять город без серьезных боев. А наша боевая позиция была недоступна для врага, наш тыл был слабым, но линия фронта очень сильной, и это было за счет нашего командирского состава. Благодаря профессиональному командирскому составу наши позиции были очень сильными, просто когда город был взят, противник уже атаковал со всех сторон, мы уже не могли удерживать позицию. С одной стороны у нас был выход на Мартуни, откуда мы вышли 28 октября. После того, как мы удерживали позицию 32 дня, противник был в нашем тылу, захватил его, войдя со стороны Джабраила, другого выхода у нас не было, это было невозможно…»

Во время апрельской четырехдневной войны Григор был курсантом. По стечению обстоятельств воспитанник училища имени Вазгена Саргсяна и тогда находился в Карабахе на переподготовке, а точнее в Гадруте, как и во время этой войны.

«Мы не позволяли противнику наступать сзади. Было бы лучше, если бы тогда война продолжилась, а не прекратилась».

По словам офицера, эта 44-дневная война была настолько интенсивной, использование БПЛА было настолько многочисленным, что они часто не могли атаковать. Они сражались под командованием Карабахского героя Шакаряна, имели как успехи, так и неудачи.

Григор рос, с детства слыша рассказы отца о Первой Карабахской войне.

«Мой отец – участник Первой Арцахской войны, он всегда рассказывал, говорил, что есть родина, нация, которая священна, ее необходимо крепко держать, он всегда говорил, что сегодня мы освободили Шуши, самоорганизовались и напали и так далее».

Последний подчеркивает, что слышать о Сумгаитской резне, геноциде, Карабахской войне – одно, другое дело когда вы воюете сами. В тебе кровь кипит, внутренний голос постоянно говорит тебе отомстить …

«Я был в Гадруте 32 дня, после 2-3 дней отдыха мы поднялись в Шуши, я был в Шуши с 5-го по 8-е число месяца. Те дни для меня незабываемы. Мой батальон был призывным батальоном, когда сказали, что надо подняться в Шуши, я подумал, интересно, смогут ли солдаты воевать на третий месяц службы. Как только мы поднялись на позиции, менее чем через 5 минут начались жаркие бои. Вражеские солдаты превосходили по численности, я думаю, они были из «Яшмы», против нас воевала Турция. Мы перешли к круговой обороне, противнику не удается войти в Шуши, но мы уже были в осаде, около 300-400 человек, противник в составе 3-4 тысяч человек, был под Карин Так, через Лачинскую дорогу. Они постоянно совершали контратаки, и им это не удавалось, они становились жертвами, мы также понесли потери, не могли помочь раненым… 7 ноября на рассвете мы должны были перейти в контратаку, всё было ясно, либо мы, либо они».

Даже сегодня Григор удивляется, что пуля врага не попала в него, анализируя переживания тех дней после войны, он по-новому оценивает жизнь и отмечает: «Пули свистели у моего лица, я думал, что, всё, сейчас заденет, я не думал, что выживу».

«Три дня в Шуши не приходила помощь, мы получили приказ отступать, у нас ничего не было, осталось два танка, у нас было много жертв и раненых, никому не удавалось вынести раненых. Ночью лесом пытались спуститься в Степанакерт, потом передо мной вышла группа из 6 человек, один из них сказал: “Ово, это ты?” Командир нашей роты сказал, что это армяне, мол дорога открыта, я сказал, что не верю, это турки, и я был прав, все они оказались турками, я сразу начал стрелять, после нашей стрельбы началась активная перестрелка, мы двинулись вперед, всех уничтожив.

Договорились двигаться группами, прорвать оборону и выйти в сторону Степанакерта. Я остался со своим другом Арманом, он сказал надо ждать, пока прибудут танки и спасут нас. Прежде, чем выйти из леса, мы встретили ещё три такие группы, везде были убитые и раненые…».

Говоря о соглашении, подписанном 9 ноября, он сказал следующее: «Оценивая ситуацию, это было очень правильно, но очень больно, что столько ребят погибло ради Родины, и … это очень сложно, я не знаю…, не скажу 100, но 90% погибло бы в Карабахской части, потому что Лачин был закрыт, мы были в осаде».

Военнослужащий не сосредотачивается на неудаче, которую потерепрели армянские войска в войне, он говорит, что мы должны сосредоточиться на будущем, «мы станем сильнее, мощнее для совершения контратаки».