В Армении для некоторых женщин, запертых в собственных домах и находящиеся под постоянным наблюдением, брак может обернуться кошмаром. Будучи в изоляции от своих друзей и семьи сбежать от своего обидчика не всегда бывает легкой задачей.

Ани было всего 18 лет, когда она вышла замуж. «Я очень красиво представляла себе семейную жизнь: романтические вечера с бокалом вина, поездки», – говорит Ани.

Поначалу казалось, что ее мечты сбылись. Она переехала из своей маленькой деревни в Араратской области в более крупный город в регионе и, казалось, жила той жизнью, на которую надеялась.

«Мой муж был финансово обеспечен, и мы могли себе многое позволить. Я чувствовала себя так, словно попала в рай», – говорит Ани.

Но сказочная жизнь Ани длилась недолго. Всего два года спустя, когда она забеременела, все начало меняться.

Ее муж, который был на десять лет старше ее, заявил, что хочет здорового ребенка, и, следовательно, Ани должна все время оставаться дома, чтобы он мог быть уверен, что она “расслаблена” на протяжении всей беременности.

«Он покупал свежую и вкусную еду и каждый день дарил мне подарки», – говорит Ани. Но в то время как другие думали, что она живет в роскоши, Ани оказалась в ловушке.

«На самом деле я жила жизнью заключенной, которая имела право покидать дом только в сопровождении мужа».

Все это было не совсем ново для Ани. С первого дня ее замужества муж контролировал ее, запрещая ей куда-либо ходить без него или его матери.

Хотя ее родители поначалу были расстроены тем, что их дочь теперь навещает их реже, позже они смирились с этим, решив, что самое главное, чтобы их дочь была любима и счастлива.

Тем не менее, Аня надеялась, что ее пребывание в золотой клетке продлится только до тех пор, пока она будет беременна.

«Я думала, что это временно — как только мой ребенок родится, я увижу что-то еще, кроме четырех стен дома. Но когда родился мой ребенок, начался новый этап моего заключения: от меня ожидали, что я буду отвечать за уход и воспитание своего ребенка, никогда не выходя из дома».

Ее муж был не одинок в своем мнении — родители Ани также говорили ей, что женщина должна посвятить себя воспитанию ребенка, в то время как работа мужчины – зарабатывать деньги.

После рождения ребенка ограничения в отношении Ани стали еще жестче — ей запретили даже выходить на балкон, не спросив разрешения. Этот балкон оказался началом конца брака Ани.

«Моему ребенку был один месяц. Мой муж был недоступен — я не могла позвонить ему и спросить, могу ли я выйти на балкон. Я подумал, что, вероятно, не делаю ничего плохого, потому что мы жили на верхнем этаже здания, и никто меня не видел».

«Когда я выносила детскую коляску, то забыла свой телефон в комнате. Именно в этот момент позвонил мой муж».

Ани перезвонила ему через минуту и объяснила, почему не ответила, но было уже слишком поздно.

«Он начал неописуемо вопить. Он обвинил меня в обмане и безнравственности. Он вернулся домой в течение получаса и начал избивать меня. Он сильно избил меня, и я потеряла сознание».

«Когда я пришла в сознание, я почувствовала себя новым человеком, во мне была сверхъестественная сила. Я понимала, что была для него всего лишь куклой, которая не имела права покидать свою шкатулку».

Месяц спустя, Ани поехала навестить родителей и попросила свою мать о помощи.

Она боялась, что родители не поймут ее и будут побуждать продолжать жить в домашней тюрьме.

«Я была неправа и до сих пор чувствую себя виноватой за эти мысли. Мои родители пришли навестить нас на следующий день, и у нас состоялся долгий разговор с моим мужем. Я развелась. Теперь он пытается меня вернуть, но я его ненавижу».

Паттерн насилия

Случай Ани не единичный. Согласно недавнему национальному опросу о бытовом насилии в отношении женщин в Армении, 32% опрошенных женщин подвергались психологическому насилию — это выше, чем процент тех, кто подвергался как сексуальному (6,6%), так и физическому (14,8%) насилию.

Из 2872 опрошенных женщин 50% не имели собственного источника дохода, что делало их особенно уязвимыми.

В то время как бытовое насилие в целом чаще встречается в сельской местности, психологическое насилие имеет более высокую распространенность в городских районах. Показатели психологического насилия были самыми высокими среди женщин в возрасте 15-24 лет.

Марине Егиазарян – психолог в Центре поддержки женщин, местной организации, оказывающей помощь женщинам, подвергшимся насилию в семье. По ее словам, психологическое насилие может привести к другим формам насилия, «потому что оно существует во всех видах насилия».

По словам Егиазарян, в случаях психологического насилия главной целью насильника является проявление собственности и доминирования над жертвой.

«Часто бывает так, что женщины были более самодостаточными и свободными до брака. Они подвергаются насилию со стороны неуверенных мужчин, которые, встретив самодостаточную женщину, пытаются “нейтрализовать” ее».

Она описывает типичную траекторию психологического насилия:

«Сначала члены семьи убеждают женщину, что она никчемная, уродливая, что мужчина – ее единственная опора. Шаг за шагом они понижают самооценку женщины, пока она не достигает точки, когда, запершись в доме, она думает, что то, что они говорят, правда, и что если она уйдет от мужчины, то останется совершенно одна».

Егиазарян добавляет, что мужчина, как правило, обрывает контакты своей жены с ее друзьями и семьей, из-за чего ей еще труднее увидеть другие точки зрения на свою ситуацию или бросить вызов обидчику.

«Женщины, оказавшиеся в такой ситуации, долго не решаются развестись, потому что думают, что им некуда идти».

Она приходит к выводу, что со временем такой образ жизни становится привычным для женщин, и «их тюрьма становится их зоной комфорта».

Жизнь под постоянным наблюдением

30-летняя Гаяне (имя изменено) из Ширакской области провела пять лет под замком и уехала только тогда, когда жизнь ее и ее детей оказалась под угрозой,

У нее трое детей, сейчас им один, три и четыре года. Учительница по образованию, она так и не попала в классную комнату.

«Я училась в педагогическом колледже. В студенческие годы я работала в книжном магазине — по несколько часов в день. Мне эта работа совсем не нравилась, но я работала, чтобы оплачивать свое образование. Я всегда говорила себе, что скоро закончу учебу и смогу уйти с работы, которая мне не нравится».

В последующие годы Гаяне вспоминала эту работу с завистью к тогдашней себе.

«Я вышла замуж сразу после окончания колледжа. Когда наш медовый месяц закончился и я получила диплом, я сказала мужу, что собираюсь отправить свое резюме в несколько дошкольных учреждений, чтобы найти работу. Его реакция была ужасной».

Муж Гаяне был в ярости; он пригрозил убить ее, если она хотя бы подумает о работе. Свекровь Гаяне также с улыбкой заметила, что спор бессмыслен – Гаяне все равно никто не возьмет на работу.

«Моя свекровь невзлюбила меня с первого дня. Она никогда не упускала возможности намекнуть, что я недостаточно образованна, чтобы найти работу», – говорит она.

На этом ограничения не закончились. Гаяне также было запрещено выходить из дома без сопровождения мужа или свекрови. Даже открывать дверь своего дома было запрещено.

«Я, в основном, была дома одна. Моя свекровь имела больше прав и ходила на работу, и мой муж тоже был на работе. Чтобы контролировать меня, он постоянно делал видеозвонки».

Согласно армянской традиции, после рождения ребенка новоиспеченная мать на несколько дней отправляется в дом своего отца.

«Когда родился мой первый ребенок, мои родители попросили меня навестить их на несколько дней — мы из деревни и поддерживаем эти традиции. Моя свекровь неохотно согласилась. Я была на видеозвонке всю дорогу от города до деревни. Я пробыла в доме своих родителей два дня. Он постоянно звонил мне, ему даже нужно было знать, когда я хожу в туалет».

Такая слежка продолжалась на протяжении всего брака Гаяне.

«Мы прожили вместе пять лет. Если его не было дома, мы разговаривали по телефону. У него был второй телефон, который он держал включенным на своем столе на работе. Он занимал высокую должность, он мог себе это позволить».

«Самое смешное было то, что я физически не могла выйти из дома. Даже если бы я действительно захотела, я бы не смогла, потому что у меня не было ключа: если мой муж или свекровь выходили из дома, они запирали дверь снаружи».

«Позже я поняла, что постоянные видеозвонки означали, что он также знал, кто мне звонит».

По прошествии пяти лет Гаяне привыкла к своему заточению и жизни под постоянным наблюдением. Только после рождения третьего ребенка, когда жизнь ее и ее детей была поставлена под угрозу, она поняла, что больше не может так жить.

«Я купала своего новорожденного, когда один из моих старших детей тихо проснулся, взял спичку и поджег занавеску. Вы не можете себе представить эту сцену. Комната была в огне, валил дым, а я не могла выбежать на улицу, потому что у меня не было ключа».

«Если бы мои соседи и пожарные не прибыли вовремя, нас бы здесь сегодня не было».

После этого инцидента Гаяне потребовала развод. Суд постановил, что дети должны остаться со своей матерью.

Что дальше?

Егиазарян предполагает, что для предотвращения подобных злоупотреблений женщины должны быть более осведомлены об этой проблеме и своих правах.

«Одна женщина не ушла от своего мужа, потому что он пригрозил, что, если она разведется с ним, он оставит ребенка себе», – вспоминает она. «Это несмотря на то, что их брак не был юридически зарегистрирован, и мужчина фактически не признал отцовство».

«Согласно документам, женщина была матерью-одиночкой, и поэтому ребенок должен был остаться с ней. Однако, будучи запертой в доме, она не могла всего этого понять».

Но есть и повод для надежды. Наряду с историями таких людей, как Ани и Гаяне, которые сбежали из своих домашних тюрем, Егиазарян заметила и другую позитивную тенденцию. В то время как пожилые женщины редко говорят о психологическом насилии, женщины в возрасте 20-35 лет высказываются более охотно.

Для таких, как Гаяне, которым удается выкарабкаться, облегчение очень ощутимо.

«Когда я вышла из дома в первый день своей свободы, сначала мне показалось странным, что никто не звонит по видеозвонку, – говорит Гаяне. – Было солнечно. Я купила мороженое и пошла гулять. Просто о улицам, никому ничего не говоря. Я чувствовала себя девушкой из фильма».

 

Статья публикуется в рамках партнерства по обмену контентом с OC Media. Вы можете прочитать оригинал на английском языке здесь.