25.11.2024 | Новости
Группа журналистов из Грузии, Армении и Азербайджана попытались создать картину, которая помогла бы нашим читателям представить себе, как чувствовали и продолжают чувствовать себя люди, решившие связать свою судьбу с представителем «враждующей» нации. Каково было им, их детям? Как протекали жизни, которые зависели от конфликта между целыми народами? Как они жили? Как живут?
Смешанные браки между представителями народов, находящихся в конфликте – тема вдвойне интересная. Потому что распадается на множество сценариев и приводит к различным стратегиям поведения в момент, когда два разных сообщества, к которым относятся супруги, сталкиваются в конфликте не на жизнь, а на смерть.
Я сбежала оттуда, чтобы не слышать это ужасное «эрмени»
Азербайджан
София портниха, ей около 40 лет. Высокая женщина со светлыми волосами, с прозрачно-белой кожей. В данный момент проживает в Европе, замужем, есть дети. Родилась и выросла она в Баку. Папа у нее был азербайджанец, мама – армянка.
Софие было непросто рассказывать свою историю, ведь еще с отрочества, из жизни в Баку после Карабахского конфликта в ее воспоминаниях осталось много больного, чего она не хотела бы вспоминать:
«Папа и мама женились вопреки желанию родственников. Родственники и с той, и с другой стороны хотели, чтобы каждый из них выбрал себе «из своих». Но это была действительно большая любовь. И они женились. Родились мы – я и сестра. И уже очень скоро родственники папы обожали маму больше, чем «свою», и наоборот…»
Причисление к “врагам”
До Карабахского конфликта семья жила своей жизнью. До этого София и ее сестра не чувствовали никаких проблем из-за национальности мамы:
«Зачастую даже не знала сама, кто в классе или среди знакомых какой национальности. Всё изменилось почти в один день. Все армяне просто по умолчанию стали врагами. Это очень удивляло и пугало меня тогда. Мне было 12-13 лет, я понимала, что это нелепо. Моя мама, которая в жизни даже не была в Армении, коренная бакинка, вдруг стала просто неугодным в обществе человеком. У меня появилось перманентное, устойчивое ощущение вины и страха… Вины – потому что волей-неволей причисляюсь к “врагам”… И страх – страх, что в очередной раз кто-то посмотрит на меня и спросит, – а ты такая светленькая, ты разве чистокровная азербайджанка? Очень часто приходилось врать – говорить, что чистокровная, или что мама русская…»
Соседи
Когда начались нападки на семью из-за мамы-армянки, заступились именно соседи-азербайджанцы:
«Помню, как мы с папой на машине поехали за двумя сестрами мамы. Они жили вместе, обе не замужем. Тогда уже начались волнения, мы увозили их к себе, за машиной бежали, кидались камнями… На маму, личных нападок не было – на нашей улице все были старожилы, многие родственники. Поэтому, когда приходили в ЖЭК искать «врагов» по фамилиям, нам просто чудом повезло, нас это не коснулось… Тети переждали пару месяцев у нас, потом уехали… Побросав вещи, квартиру, все…»
Маме Софии пришлось несладко в первое время. Она была почти обречена на домашний арест.
«Мама почти два года не выходила из дома вообще. Она не ходила даже в магазин… До конфликта она работала в библиотеке. С 1988, с началом конфликта, забросила работу. Нас содержал папа, он тоже был гуманитарий по образованию. Работал в двух местах».
Изменилась не только жизнь семьи Софии. Изменился весь ее родной город. В город начался наплыв беженцев из Карабаха. Армяне, евреи, порою и русские начали покидать город. А у семьи Софии теперь были новые соседи:
«Соседи, что приехали, нас не особо жаловали. Бывали какие-то бытовые конфликты. К примеру, дерево с нашего двора обрастало и начало прикрывать листьями их окна. Они кричали, и в итоге всё сводилось к тому, что мы – враги. Они конкретно нас ненавидели. Мне и сестре было не комфортно выходить во двор, болтать с другими. Был постоянный страх услышать в свой адрес это страшное: «эрмениди…» (армянка – ред.)»
Случай в паспортом столе
«Отец скончался после случая в паспортном столе, где его оскорбили из-за моей мамы»
София со слезами на глазах, с дрожащим голосом рассказывает трагедию своей семьи. Этот случай произошел, когда ей было 16 лет.
«Мой папа был невероятно эмоциональный, интеллигентный, глубокий и очень ранимый человек. Будь он крепче эмоционально… Было бы сейчас, возможно, все иначе. Постоянный страх, в котором мы все жили, – думаю, он испытывал его даже в еще большей степени, чем мы. Потому что он чувствовал ответственность за своих женщин, но сделать ничего не мог. Любил Баку нереально. Говорил, не уеду отсюда ни за что, пока не выгонят… (пауза) Тяжело очень это все вспоминать… Мне было 16, я должна была получать паспорт.
Мы пришли в тот паспортный стол, там сидел один тип… Усы, живот, довольное, сытое, лоснящееся лицо… И в глазах – вся «мудрость» того времени. Он называл папу на «ты». И отчитывал его, взрослого мужчину, как провинившегося ребенка. Суть разговора была очень проста. Сводилась к одному вопросу – как ты мог жениться на армянке?!
Папа стоял, что-то отвечал «виновато». И зная его эмоциональность, страх за нас, я просто представляла себе, как это разрушало его изнутри… Это длилось довольно долго…
А я стояла рядом и думала, что когда-то просто убью этого человека… 16 лет было мне… Даже фамилию его запомнила…
Спустя некоторое время у папы случился инфаркт. В 16 лет я потеряла папу. Он не смог пережить все это…»
В 18 лет София устроилась на работу. Она с детства любила моду, шитье, и найти работу ей удалось. Но национальная принадлежность мамы все же висела над ней, как тень…
«Бывало и так, что люди испытывали сложные, смешанные чувства… знаю, что был и человек, который был неравнодушен ко мне долгие годы, и по иронии судьбы, он был беженцем из Карабаха. Вся его семья ненавидела всё армянское. Ведь у них родственник погиб на войне… Я прекрасно понимала, насколько плохо и больно этим людям. Понимала, что я не виновата из-за своей полнациональности, но чувство вины не покидало меня.»
Дети – жертвы?..
Мнения специалиста
Психолог Эльмир Акбар считает что, дети от смешанных браков между враждующими сторонами иногда страдают больше, чем родители:
«Общество порой очень жестоко к таким детям. Соседи, родственники могут назвать их ужасными словами, придираться к корням, к крови, к родителю, который оказался не из их общества. Самое больное, что иногда даже дедушки, бабушки говорят таким детям слова, которые ранят их психику. Постоянное чувcтво вины за одного или за обоих родителей, насмешки, жестокость окружающих – это все их ранит, иногда и ожесточает».
“Меня всегда могут заткнуть одной фразой: у тебя мама – армянка!”
Вот уже 15 лет как София живет в Европе. Мама, несмотря ни на что, осталась в Баку. София говорит, что милый характер ее мамы оказался «сильнее ее национальности»:
«Родственники и знакомые действительно очень любят маму, ее вообще очень сложно не любить.
При этом кто-то из них может совершенно спокойно выкладывать «патриотические» посты, писать, скажем, о том, что человек, в котором течет армянская кровь, по-любому – враг…»
София со временем смирилась с этим:
«Смирилась, да. Если в детстве мне хотелось убивать, наказывать за отношение к нам, ко мне, сейчас я просто поняла, что их – абсолютное, подавляющее большинство. Я не могу ненавидеть всех, кто так думает, мне проще закрыться и просто не пускать их в сердце. Когда говоришь как Человек, призывая к нормальному отношению к невиновным в конфликте людям, – в тебе сразу начинают искать армянские корни, и я никак не смогу доказать людям, что эти мысли вызваны не какой-то там текущей в тебе кровью… Но меня могут заткнуть одним словом – у тебя мама-армянка!»
Не будь во мне этой смеси, я была бы гораздо смелее, открытее в жизни…
В 2001 году София покинула Баку. Она начала искать свою судьбу, свою удачу в местах, где не была вынуждена постоянно дергаться при слове «эрмени»:
«Я была бы гораздо смелее и открытее по жизни, не будь во мне этой смеси. Потому что думала бы я так же, но меня не смогли бы «заткнуть» с тем фактом что мама-армянка. Это фраза, о которую разобьется любой мой логический довод… Поэтому я и уехала оттуда».
Грузия
«У меня полродни абхазы, как мне в них стрелять?!»
Анна – абхазка. Ей 55 лет, хотя выглядит она максимум на 40. Наверное потому, что она очень активная женщина, общественница. Эта стройная, веселая женщина родилась и выросла в Сухуми. Там же она познакомилась со своим будущим мужем. То, что муж по национальности не был абхазом, а грузином, для Анны, для ее родни не имела никакого значения. Ведь это было задолго до войны…
У них родились дети, сын и дочь…
Анна рассказывает что, вся ее родня и родственники мужа не были однозначно грузинами или абхазами. У кого-то материнская – грузинs, у кого-то отцовская родня – абхазs. Все как-будто смешались в огромную грузино-абхазcкую семью.
Война
Но началась война. И каждый был вынужден выбрать себе конкретную национальность и встать в чью либо сторону:
«Со стороны матери мужа родственники были абхазы, которые пошли воевать к «своим». С моей стороны тоже была родня, которая воевала. Были и грузины – родственники, кто на грузинской стороне воевал. Это все очень повлияло на отношения между родственниками. Было потеряно то доверие, которое было до войны между ними. Ведь каждый пережил войну по-разному. У каждого был свой опыт, который повлиял на отношение».
Абхазское общество довольно маленькое. Все знали, что у Анны муж – грузин. Как не старалась Анна объяснить, что он ни в чем не виноват, семье было трудно остаться там. Постоянное давление, косые взгляды, споры с родственниками… После войны семья переехала в Тбилиси.
И абхазке Анне, и грузину Отару, и детям-полукровкам было одинаково сложно:
«У нас здесь никого не было. Для нас это был чужой город. Я никогда не скрывала, что я – абхазка. И могла держать удар. К счастью, грузинское общество достаточно толерантно к абхазам, которые приехали жить сюда. Потому что они считают нас «своими» абхазами, раз мы сделали выбор и живем здесь. За все годы проживания в Грузии, я два раза столкнулась с явным негативным отношением ко мне. Первый случай – это когда я детей в поликлинику отвела. Я начала говорить по-русски, медсестра в регистратуре, когда узнала что я абхазка, начала кричать на меня. Но за меня вступилась женщина, которая стояла в очереди. Она сказала, что «из-за таких националистов как вы и началась война в Абхазии».
Во второй раз это было, когда я стояла в очереди за денежной помощью, тогда нам беженцам выдавали. Когда выяснилось что я – абхазка, некоторые начали возмущаться, что вот мы там родных потеряли, а тут еще за помощью пришла. Как ты вообще здесь смеешь находиться? Но и тогда нашлись люди вменяемые, которые вступились за меня».
Анна говорит, что детей они воспитывали в общей культуре, но в целом они грузины:
«Муж говорит с ними на грузинском, я на русском. Они никогда не скрывали, что они наполовину абхазы. Они очень хотели бы побывать в Абхазии. Жить нет, но в гости ездить. Мы по интернету, телефону общаемся с родственниками».
Раскол
Несмотря на крепкую любовь, на привязанность, в семье Анны расколы тоже были:
«Мы жили в мире и согласии несколько лет. А потом начался рушиться Советский союз. Муж всегда критично относился с СССР, и он был рад, поддержал в то время движение Звиада Гамсахурдиа. Он видел в этом новые возможности для Грузии”, – рассказывает Анна.
Она с удивлением вспоминает, что не думала, что политика так сильно войдет в ее семью. Ведь она была аполитичным человеком.
«Война постучалась к нам в дверь в виде референдума. На котором надо было голосовать, вы «за сохранение СССР или против». Я голосовала за сохранение Союза. Потому что власти, которые должны были прийти вместо них, были националистами. «Грузия – для грузин!» – это был основной лозунг звиадистов. Я боялась за себя, за детей, которые были не чистокровными грузинами. То, что я так проголосовала, было ударом для мужа. Впервые в нашей семье начались разногласия. Ценностный раскол произошел. Я считала, что звиадистское движение – это фашизм, а он этого не замечал. Тогда я впервые поняла, что мой родной, близкий человек может думать не так, как я. Для него это тоже было странным», – делится она.
Семья
Несмотря на произошедший раскол в обществе, в семье, им удалось сохранить семью. Муж Анны не участвовал в боевых действиях. Он сказал: «Вы можете меня посадить, расстрелять, но у меня пол родни абхазы, как мне в них стрелять?!»
«Грузия – для грузин!» – это был основной лозунг звиадистов.
«Мы для себя решили, что на первом месте – наша семья, наши дети. Какие бы у нас взгляды не были, когда тяжело, на помощь друг другу придем только мы. А не наши политики. Понять это нам удалось через жаркие, жесткие споры. Мы прошли через конфликт. И сумели решить его мирным путем. Это решилось в течении всей войны и последующих тяжелых лет выживания в Тбилиси, которые ждали нас впереди».
На вопрос: «А вы знакомы с другими абхазками, женами грузин?» Анна отвечает так:
«Да, знаю таких. Их здесь не так много. Они как и я, поехали вместе с мужьями. Были и браки, которые распались. Те семьи, в которых были крепкие внутрисемейные отношения, выдержали испытание войной. А те, у кого в семье и так был разлом внутрисемейных отношений, война лишь усилила этот разрыв. Есть женщины, у кого мужья воевали. Им очень тяжело пришлось, это большая боль в этой семье. И родственные отношения с Абхазией у них практически разорваны. Этих женщин в Абхазии считали предателями. Но в самой Абхазии даже после войны, продолжаются грузино-абхазские браки. Часто абхазы женятся на грузинках…»
Но, несмотря на все тяжелые годы, невзгоды, Анна осталась при своем мнении, что никогда не надо обращать внимание, какой нации человек, которого ты любишь и за кого ты хочешь выйти замуж или жениться. У Анны дочь 28 летнего возраста, работает в рекламном агентстве. И сын, которому 29, строитель. Они еще не женаты, но Анна не видит проблем, если ее дети выберут спутника жизни из другой нации:
«Смотреть не на нацию, а на человеческие качества, того, кого он выбирает себе в спутники жизни. Главное – это те жизненные установки, ценности, которые близки вам. Даже после войны я противница моноэтнических браков».
“…таких людей ни грузинское, и ни абхазское общество до конца своим не воспринимает и меньше им доверяет”
Мнение специалиста
Социолог Элене Натенадзе, которая уже несколько лет работает в разных миротворческих проектах, рассказывает, что в Абхазии грузино-абхазские семьи составляют 40% от всех смешанных семей, что конечно высокий показатель. По ее мнению, часто говорят о позитивной роли смешанных семей на процесс восстановления доверия, хотя надо сказать, что это неоднозначно.
«Члены смешанных семей зачастую стараются не касаться спорных вопросов, чтоб избежать напряжения. А те абхазы, которые не являются членами смешанных семей, и живут сейчас, например, в Сухуми очень часто скептически настроены по отношению к тем абхазам, которые члены смешанных семей, и стали ВПЛ живущими в Тбилиси. В абхазах доверие вызывают конкретные личности, а не статус “членство смешанной семьи”. В тех абхазах, которые сами не являются членами смешанных семей, членство в смешанные семьи в большинстве случаев вызывает недоверие, чем доверие. Фактически, таких людей ни грузинское, и ни абхазское общество до конца своим не воспринимает и меньше им доверяет», – рассказывает Натенадзе.
По ее словам, членам смешанных семей часто приходится доказывать в своем обществе, что они так сказать свои, и означает это, что они разделяют дискурсы и нарративы, существующие в их обществах и не соглашаются с противоположной стороной.
«В результате члены смешанных семей занимают радикальные позиции, как в грузинском, так и в абхазском обществах, причиной тому является их не хотение быть маргинализированными обществом. Конечно, приверженность радикальных позиций очень усложняет процесс примирения и сближения», – подытожила социолог.
«Они чувствуют благодарность за то, что стали носителями двух культур…»
Мнение специалиста
Директор Кавказского Института Региональной Безопасности Александр Русецкий считает, что конфликт повлиял на динамику смешанных браков. В результате вооруженного противостояния количество таких браков уменьшилось. 
«Представителей таких семей можно разделить на три категории. Первая – это те, кто индифферентны к конфликтам, и эти конфликты не влияют на них особо. Вторая категория семей – это те, которые представляют угрозу миротворческому процессу. Иногда члены таких семей чувствуют этническую неполноценность и ведут себя агрессивно, деструктивно. Как по знаменитой фразе, «быть католиками больше чем папа Римский». И третья категория – это люди, которые понимают и с чувством благодарности относятся к тому факту, что они носители обеих культур. И такие люди пытаются использовать свое происхождение именно во благо общества, и тех национальных групп, какие они представляют. Мы проводим исследование, чтобы понять потенциал миротворческого движения и как использовать этот ресурс, чтобы стали частью урегулирования конфликта», – рассказывает Русецкий.
Я не менял ничего, ни азербайджанскую фамилию, ни страну по имени Армения…
Армения
Феликс – заслуженный тренер тяжелой атлетики Армении. Ему 77 лет, это голубоглазый, высокий человек. Живет Феликс в Эчмиадзине, в 20 км от столицы Армении, Еревана. В скромном домашнем саду видны красочные цветы, которые вырастила его жена Джулиета. Рядом с тутовым деревом стоит штанга, где каждое утро в шесть часов Феликс начинает свой день с тренировки.
Он уверен, что в будущем даст стране новых мировых чемпионов, и мир еще услышит про Армению. На его рабочем столе лежат журналы, альбомы, газеты, многочисленные медали и грамоты. Постоянно у него под рукой находится и книга Зигмунда Фрейда.
У него дома есть маленький уголок, в котором он бережно хранит фотографии родителей. Матери Евпраксии Даниельян и отца… Аскара Алиева… Да, Феликс Алиев этнический азербайджанец.
В течение последних 46 лет, Феликс Алиев работает в школе тяжелой атлетики, которая находится в селе Геханист, в пяти км. от Эчмиадзина. У него 50 учеников. Несколько поколений прошло через его руки. Он подготовил 34 мастера спорта, 8 мастеров спорта международного класса, кандидатов в мастера спорта.
Когда Феликс Алиев начинает рассказывать свою историю, его голубые глаза становятся от слез еще голубее:
«Мои отцовские корни – это азербайджанцы из Ирана. Отец был известным кларнетистом, его очень хорошо знали и уважали в Эчмиадзине, его приглашали играть на свадьбах, на днях рождения и на похоронах», – вспоминает Феликс Алиев. Он до сих пор бережно хранит музыкальный инструмент своего отца.
Жена Феликса Алиева – 68-летная Джулиета Енокян по национальности армянка. У нее черты лица тонкие, в взгляде царит мир, а глаза всегда улыбаются. Угощая кофе, она рассказывает как победили трудности, когда начался армяно-азербайджанский конфликт. Рассказывает, как они смогли сохранить семью.
«Мы жили в мире и согласии. Воспитали троих детей. Двоих дочерей и одного сына. Во время межнационального столкновения, мой свёкр был очень подавлен. Но соседи и друзья говорили: «Али-джан», ты хороший человек, не волнуйся, мы не допустим, чтобы вас обижали. Волосок с вашей головы не упадет!»
«И действительно, нашу семью никто не обижал», – говорит жена Алиева.
Армяно-азербайджанский конфликт все изменил, но не нашу семью.
Феликс Алиев не изменил фамилию, не оставил свою семью, не переехал в другую страну. Фамилию Алиев также носит сын и внук.
«Я бы не уважал сам себя, если бы изменил фамилию. Я – носитель фамилии моего отца. Но я бы и не уезжал из Армении. Это моя страна. Только сволочи могут покинуть семью».
Даже в самые трудные дни армяно-азербайджанского конфликта, он не думал о выезде из страны, эти дни были самыми худшими днями его жизни. Опасаясь нападок националистов, ученики Феликса Алиева ждали до окончания занятий, чтобы проводить домой своего тренера…
Феликс Алиев (слева) со своим учеником Юрием Саркисяном (справа). Фотограф: Jacob Balzani Lööv
«Можете ли вы представить дни Сумгаита, в Баку и какой-то Феликс Алиев продолжает жить в Армении? Если бы мои ученики отвернулись от меня, я бы уехал. Но они поддерживали меня сильно, хотя в этом не было нужды. Я очень уважаемый человек, не думаю, чтобы кто-то решился напасть на меня… », – с гордостью говорит Алиев.
У Феликса есть родственники в Азербайджане. Но у него нет ничего общего с ними. Однажды, когда друг его отца узнал, что Феликс продолжает жить в Эчмиадзине, был ошеломлен.
Двое дочерей замужем и живут они в Эчмиадзине. Сын – мастер спорта по тяжелой атлетике Владик Алиев живет в Украине. У них пятеро внуков. Сын Владика, младший Феликс Алиев в 2015 году стал чемпионом Украины по юношеской тяжелой атлетике.
Жена Джулиета с гордостью говорит: «Армяно-азербайджанский конфликт все изменил, но не нашу семью. Если бы я была замужем за армянина, не была бы так счастлива, как с Феликсом. Он замечательный человек. Я очень счастлива с ним».
По мнению супругов, армяно-азербайджанский конфликт не решится, пока в обеих странах не поменяются власти:
«Когда уйдут Алиев и Саргсян – может тогда что-то решится. Но с этими властями – никогда».
Для Феликса самые больные темы, это карабахский конфликт и молодые солдаты, служащие на границе. Феликс Алиев волнуется, когда говорит про последние события на линии соприкосновения карабахского фронта. В ближайшее время выйдут на военную службу его некоторые ученики из спортивной школы и его два внука.
«Прямо сейчас, пятеро из моих ребят находятся на пограничной службе, один возвращается в течение нескольких дней. Скоро приближается время летнего сезона призыва. Представьте мои переживания, чувства, я не могу найти слов. На протяжении четырех дней войны один из мальчиков говорит: «Я решил добровольно пойти на фронт “. Я говорю : ” Сынок, как я могу тебе запретить? Только не убивай детей, женщин и пожилых людей… все я бы отдал, чтобы был мир», – говорит Феликс Алиев.
Ученик Феликса Алиева, 55-летний Юрий Саркисян известен не только в Армении, но и во всем мире. Он чемпион мира по тяжелой атлетике (1982, 1983), серебряный призер Олимпийских игр, рекордсмен чемпионатов мира и Европы, у него – золото, серебро и бронза. Юрий Саркисян так вспоминает совместную работу со своим тренером:
«Это было в 1982 году, я боролся за титул чемпиона мира. В тот момент, когда у меня было еще два подхода, вдруг тренер Феликс пришел с маленьким мешком земли и говорит: «Как можно скорее сними кроссовки и встань на эту землю. Я привез ее из вашего сада». Вы не можете себе представить, с какой скоростью я сделал это. После этого я поднял планку и установил мировой рекорд, стал чемпионом мира…»
Официальные данные
По данным Национальной Статистической Службы в 2005 году в Армении было зарегистрировано 29 азербайджанцев. Этнограф Арсен Акопян отмечает что их число, скорее всего может быть больше, но если человек не хочет, чтобы его национальность упоминалась, то это его решение и право.
Азербайджанцы, проживающие в Армении больше не отмечаются в качестве национального меньшинства. Согласно инструкции ООН, национальные меньшинства численностью менее 1000 человек не включены в перепись.
По мнению этнографа, этнические конфликты для смешанных браков часто просто трагедия, хотя бывают исключения:
«Смешанные браки не могут быть фактором смягчения проблемы, потому что они не играют роль в этнических конфликтах. Точно так же, если вы посмотрите на грузино-осетинский конфликт, было много смешанных браков, но это не помешало конфликту. Семьи, живут с трагедиями конфликта, они несут эту трагедию», – говорит Арсен Акопян.
Заключение
Как мы увидели из этих историй, все может быть по-разному. Кто-то стал счастливым в браке с представителем «нежеланного» народа, кто-то очень тяжело испытывал результаты такого брака, а кто-то не видит проблему, чтобы его практику продолжили их дети. Ситуации, реакции и судьбы очень разные.
Статья подготовлена в рамках проекта “Табуированные темы Южного Кавказа”, осуществляемого при поддержке Пражского Центра гражданского общества.
Авторы: Эдита Бадасян(Грузия), Гаяне Мкртчян (Армения), Гюнель Мовлуд (Азербайджан)
Материал перепечатан с первоисточника meydan.tv
