15.11.2024 | Новости
Что привело Грузию к насилию 5-6 июля, куда уходят корни этой проблемы и к чему она может привести; роль церкви в этом процессе, а также кто оказывается на стороне насильственных групп – эти и многие другие вопросы JNEWS обсудил с профессором, специалистом по международным отношениям Грузино-американского университета Гиоргием Габронидзе.
– Насилие 5-6 июля, казалось бы, завершилось, но это не было одноразовым актом, это показало намного глубокие корни проблемы в обществе. К каким последствиям это может привести в будущем?
– Эти люди не представляют так называемых националистов. Эти люди не представляют так называемых консерваторов. Они являются ультраправыми популистами и все, на этом можно ставить точку. Потому что мы имеем дело с ультраправым популизмом и с политическим экстремизмом. Проблема вообще не в так называемых сексуальных меньшинствах. На самом деле проблема гораздо глубже.
Сексуальные меньшинства в Грузии являются тем слоем общества, против которого очень легко мобилизовать массу. И они, можно сказать, являются одним из самых уязвимых частей нашего общества, то есть если против них будет осуществлено насилие, и это насилие остается безнаказанным, это уже создает синдром безнаказанности, который может поощрять вот такие же движения против других представителей, а куда это идет дальше? Вот, сегодня мне не нравятся сексуальные меньшинства, завтра мне не нравятся журналисты, которые говорят по-другому, и мы стали свидетелями, что никакой «прайд» на самом деле не состоялся, но целью этих группировок стали именно журналисты, которые, по их словам, распространяют ложь. С другой стороны, мы можем сказать, что если и это не будет наказано, потом уже кому-то могут не понравится грузинские мусульмане, потом грузинские армяне, потом грузинские азербайджанцы, потом евреи Грузии или кто-то еще. Если такая атмосфера ненависти будет превалировать в стране, там уже может начаться отчуждение разных групп. Именно поощрение насилия сегодня, поощрение радикализма и политического экстремизма способствует дальнейшему ослаблению нашего государства. Это очень хорошо, что потом Тбилиси показал, что на самом деле эти люди не являются большинством грузинского общества, а являются меньшинством. 95% населения не хочет насилия, может быть, им не нравятся разные сексуальные меньшинства и они не хотят видеть на центральной улице столицы «прайд», но, с другой стороны, не 95%, даже меньше 1% людей, которые поощряют и считают приемлемым применение таких методов. И мы видим это согласно результатам выборов.
– То есть, как именно мы это видим посредством выборов?
– Потому что такие 2 партии ультраправые: «Альянс патриотов» и «Грузинский марш». Если раньше Альянс патриотов получал около 5% общих голосов, сегодня они разделили эти голоса между собой. То есть, можно сказать, что именно такие партии на самом деле не имеют большого электората. Поэтому чем больше таких партий будет, тем меньше голосов они будут брать, потому что есть один сегмент общества, который голосует за таких лиц. Если остальные партии тоже будут участвовать на этих выборах, закончится тем, что голоса будут разделены, потому что большинство грузинского народа не разделяет вот такие мысли и считает, что насилием нельзя решать никакие проблемы.
– Почему назрела такая агрессия, и почему она потом была направлена против журналистов?
– В первую очередь, можно сказать, что была агрессия, потому что лидеры сами предоставляли такие экстремистские идеи. Потому что каждый процесс радикализации, несмотря на какой основе он идет, имеет следующие факторы:
– Начинает набирать оборот то мнение, что агрессия со стороны священников ГПЦ была ответом журналистам на события с пансионом Святой Нино в Ниноцминда.
– Я не считаю, что это прямо исходит из этого фактора, но с другой стороны, имя ГПЦ было очень дискредитировано в обществе. Не то, что люди стали меньше верить в Бога или отвернулись от церкви. Такого не было, но все-таки уже даже верующие стали задаваться критическими вопросами. Так что Патриархии нужно было показать силу и влияние. В этом плане они смогли продемонстрировать свою силу, то есть, они использовали этот митинг, «прайд», для того, чтобы показать всем то, что они опять являются, так сказать, крупными игроками в грузинской политике. С другой стороны, я бы сказал, что это прямо связано с тем, что еще в свое время мы подписали конкордат, которым мы практически ввели православную церковь в политику. Чем больше она будет в политике, тем меньше в церкви и религии, тем серьезнее будут проблемы, которые мы имеем сегодня.
– Это второй случай за последние годы, когда духовные служители агрессивно ведут себя по отношению к сексуальным меньшинствам. Ситуация с “табуретками” практически повторилась, преобразившись. Не потому ли это, что в прошлый раз они не были наказаны по закону Грузии?
– Это потому, что государство не только не предприняло какие-то меры, но и позиция премьер-министра Грузии была ошибочной. Практически, своим призывом не проводить этот «прайд» он дал зеленый свет этим экстремистам, которые учинили погром в центре города. А что должно было делать государство? Государство должно понимать, что, в первую очередь, есть конституция, законодательство, есть международно-правовые акты, которые по иерархии следуют за конституцией. И согласно этим нормам, есть право на самовыражение и запрет на дискриминацию – антидискриминационный закон. На самом деле, это есть в Конституции Грузии. Это права человека, одного взятого. Потому что сам индивид является самым большим меньшинством. Государство обязано защищать всех. Обязано дать всем группам высказаться. Так что, если бы этот процесс остался в конституциональной рамке, нужно было вот так просто посмотреть на этих ультраправых, как на альтернативную демонстрацию и все, но государство в этом плане проявило недальновидность и слабость.
