19.11.2024 | Новости
“Закон об иноагентах”, принятый в Грузии, по оценке многих экспертов, повторяет и даже превосходит по авторитарности аналогичный закон, приятый в России. Jnews решил узнать, как закон об иноагентах был реализован в России, и как сейчас живут люди, попавшие под его действие.
Анна Мухина – журналист из России, Саратов, которая была включена в реестр иноагентов как физическое лицо. Несмотря на то, что изначально принятый в России в 2017 году закон касался только организаций, в 2020 году законодательство поменяли, и признавать иноагентами стало возможно и людей, физлиц.
Для людей были те же условия включения в реестр, что и для организаций – иностранное финансирование и политическая деятельность. Под удар попали журналисты, которые сотрудничали со СМИ, которые ранее были признаны иностранными агентами – Радио Свобода, Голос Америки, Настоящее Время и др.
В мае 2023 года Анну включили в реестр иноагентов как физлицо, по официальной формулировке, “за распространение фейков о деятельности органов госвласти и действиях ВС РФ, поддержку властей Украины, участие в создании материалов иностранных агентов” и т.д. Анна рассказывает, что за год до этого представительница местных властей написала на нее донос.
“Ей не понравилось, что я была в Оксфорде на семинаре школы гражданского просвещения”, – делится она. Анна признается, что ее жизнь значительно изменилась после того, как ее включили в реестр.
“Ну, всегда было немного страшновато. Это только говорится так, что «иностранный агент» – это просто статус и ни на что не влияет. Влияет. На отношение окружающих очень влияет. Сразу начинают коситься с подозрением – а не шпион ли ты?”, – говорит Анна.
Статус иноагента также затруднил работу Анны.
“Герои иногда отказываются, видя, что ты «иностранный агент». Отношение чиновников меняется. Тебе могут просто не давать информацию и комментарии. По закону о СМИ, они не имеют права отказывать. Но поскольку ты иноагент – могут. И жить страшнее. Впрочем, у нас тут вообще страшновато жить, если твоя позиция отличается от официальной”, – признается Анна.
Она рассказывает, что когда закон был только принят, она не ожидала ухудшения ситуации.
“Когда его приняли, было понятно, что закон репрессивный и будет использоваться против неугодных общественников. Но что он так разовьется, думаю, мало кто предполагал. Ну я, во всяком случае, ухудшения не ожидала. Но закон об иноагентах мне с самого начала не нравился. У нас огромное количество неправительственных организаций заработали и начали развиваться благодаря деньгам зарубежных фондов и компаний. И там была экология, например, наука, защита и просвещение людей с различными заболеваниями”, – говорит она.
По ее словам, очень много организаций в Саратове, занимающихся общественно-полезной деятельностью, подверглись ликвидации в связи с законом. В это число входит и организация, занимающаяся помощью людями с сахарным диабетом. В связи с ее ликвидацией, огромное количетво диабетиков осталось без защиты.
“Донос на организацию написал студент-медик, второкурсник. Сейчас он активно развивается по «партийной линии». Оказался полезным власти.
Организация эта была одна из старейших в России. Они реально очень многим помогали. Устраивали школы диабета для пациентов, помогали выбить лекарства, в том числе, инсулин, когда были перебои с поставками. Пытались решать системные проблемы. Соответственно, писали жалобы и обращения в Росздравнадзор, в прокуратуру, депутатам. Работали в комитетах областной думы. Им это потом поставили в вину – типа, это политическая деятельность.
У них было грантовое финансирование и деньги благотворителей. Часто деньги давали компании, которые поставляли и производили инсулины, например. Все эти компании были зарегистрированы в России, и чисто технически это не было иностранным финансированием. Но вот его таковым почему-то посчитали.
Потом им стали ставить в вину то, что они дают комментарии разным СМИ. В общем, организацию ликвидировали после того, как суд определил, что они – иноагенты”, – продолжает она.
По словам Анны, когда закон помимо организаций стал распространятся на физлица, под удар попали не только журналисты, но и все, кто был граждански активен, имел определенное влияние в обществе.
“В иностранное финансирование могли зачесть чей-нибудь «левый» перевод с зарубежного счёта. Потом, кажется, в 22 году, приняли поправки, что даже зарубежного финансирования не нужно. Достаточно иностранного влияния”, – вспоминает журналистка.
“Закон об иноагентах” в России вынудил множество людей уехать из страны – как тех, кто был признан иностранным агентом, так и просто активистов.
“Потому что это политическое преследование. Ты не только должен подавать отчеты раз в квартал о финансировании и деятельности. Но и везде писать иноагентскую плашку капслоком (обязательный к размещеннию текст о том, что лицо признано иноагентом – ред.). Если ты что-то из этого не исполняешь, тебя могут привлечь к административной ответственности за неисполнение закона. Две административки – это уже полноценное уголовное дело. В общем, неприятно все это”.
