В Грузии около 6-и месяцев, после выборов в парламент страны политический кризис. В парламент отказались войти практически все оппозиционные партии, которые прошли туда. Были сделаны конкретные шаги для урегулирования кризиса не без вмешательства ЕС и США. Об этом и других подробностях политического кризиса Jnews побеседовал с экспертом Фонда Рондели Алексом Петриашвили.

– К какому решению пришли власти и оппозиция в итоге?

При очень активном содействии лично президента Совета Европы Шарля Мишеля, а также при медиации его личного посланника, плюс при участии послов США и ЕС удалось придти к определенному согласию. Известно, что одностороннего, благоприятного соглашения не бывает. Стороны должны пойти на компромисс, не для каждой стороны не должно быть проигрышным это соглашение. В какой-то части, в какой-то мере у той или иной стороны остаются какие-то вопросы, претензии и самое главное, чтобы был сделан большой шаг в сторону выхода из политического кризиса. На фоне пандемии и 3-ей волны пандемии, и на фоне сложнейшего и глубочайшего экономического и социального кризиса нам политический кризис совершенно не нужен.

– Однако “Национальное движение” и “Европейская Грузия” изначально не подписали договор. Почему?

У них есть свой принципиальный вопрос, в этом плане красная линия. Я могу их понять, откровенно говоря. Идти на соглашение и переговоры тогда, когда председатель их партии находится в тюрьме, фактически в заложниках – это практически не для кого не возможно.

– А как оцениваете механизмы освобождения Мелия и Руруа?

Это заложено в конкретном соглашении, которое было подписано, но там все сходится к механизмам как Мелиа может выйти на свободу. Он категорически против, чтобы за него заплатили залог и была бы оформлена амнистия под которую бы попали те сотрудники правоохранительных органов, которые участвовали в разгоне демонстрантов 20 июня 2019 года. Это его принципиальная позиция. Но я очень надеюсь, что будет найден выход из созданной ситуации. Евросоюз проявил свою заинтересованность, свою готовность в активном участии. Я прецендента не помню, когда президент, высший политический руководитель СЕ лично бы участвовал в переговорах.

На какие уступки пошли власть и оппозиция, чтобы разрешить политический кризис?

Во первых “Грузинская мечта” вообще не допускала возможности обсуждения какой-либо формы вопроса о назначении внеочередных выборов. Во вторых в документе, который они все-таки подписали, есть четкое указание того, что политически активированы два уголовные дела: Руруа и Мелиа. Также они связали возможность назначения выборов в случае, если они получат меньше чем 43 процента голосов на выборах в местное самоуправление. У оппозиции тоже было другое предложение: плебисцит, иницированый например “Европейской Грузией”, параллельно провести с местными выборами. Плебисцит напоминает более высокую планку – 50+1. И если бы проголосовали в Грузии за проведение новых выборов 50 и плюс 1 процент, то  были бы новые выборы. Власть не пошла на это.

– Политический кризис длится больше 6 месяцев, не соглашаются то власть, то оппозиция. Однако позиция власти более точнее Кобахидзе, поменялась после поездки в США, с чем это связано?

Реально нужно отметить, что наши партнеры как ЕС так и США очень внимательно наблюдали за кризисом. Они очень активно были подключены и состоялись слушания в сената США, в комитете по международным делам, а также в Европейском парламенте. Слушания были, и шли оттуда очень серьезные сигналы, что если не будет достигнуто соглашение, не будет найден выход из этого кризиса, Грузия от этого очень сильно может пострадать, как в финансовом плане, так конечно в политическом плане. Наши отношения могут  быть заброшены назад, и всегда подчеркивалось нашими партнерами, что эта ответственность обеих сторон, но больше ответственность у тех, кто сейчас находится в руководстве и в большинстве. Так что очень  логично, что после визита Кобахидзе в США пошли оттуда первые сигналы.

– Всегда говорилось, что правящая партия более пророссийская. Не был ли “упущен” шанс изменить вектор внешней политики. Отказаться от партнеров в лице США и ЕС?<

В Грузии это практически не достижимо, большинство нашего населения, исходя из  всех существующих исследовании, 70-80 % за евроинтеграцию, интеграцию с НАТО. Вот такой возможности не будет ни у одного руководства, ни у одной правящей партии, потому что создать такую приличную ситуацию и потом изменить вектор в сторону России, потому что это вызовет новую революцию. Все помнят какова была реакция населения, общества на визит и на то, что Гаврилов – депутат и коммунист уселся в тот стул, на котором сидел первый президент Грузии. В Грузии такой поворот невозможен.

– Какова поддержка у оппозиции?

Присутствие людей, количество людей на митингах не означат, не значит, что мало поддержки. Люди не хотят больше выходить на улицу и путем протеста получить то, что им предназначено. По последним исследоваям 45/45 процентов, то есть 45 процентов населения поддерживает назначение новых выборов. Это значит, то, что в грузинском обществе есть очень сильное стремление назначить новые выборы и сильное недоверие к результатам прошедших выборов.

С 1995 года по 1998 год был государственным советником президента Грузии в Службе анализа внешней политики и безопасности. С 1998 года он занимал различные должности в Министерстве иностранных дел Грузии. Был старшим советником Посольства Грузии в Австрии, Постоянного представительства Грузии при ОБСЕ и международных организациях в Вене. Был старшим советником посольства Грузии в Соединенных Штатах Америки, Мексике и Канаде, Чрезвычайным и Полномочным Послом Грузии в Туркменистане и Исламской Республике Афганистан. В октябре 2012 года он стал депутатом парламента Грузии. В 2012-2014 годах он занимал пост государственного министра по вопросам европейской и евроатлантической интеграции Грузии. Политический опыт посла Петриашвили в основном связан с политической партией «Свободные демократы», где он занимал пост политического секретаря в 2010-2012 годах и генерального секретаря в 2014-2016 годах.