Как виляют эскалации конфликтов в мире на Грузию, как связана война в Украине с войной между Израилем и Палестиной, что ждет страны Южного Кавказа, – об этом и многом другом Jnews побеседовал с политологом-экономистом GSAC (Грузинский центр стратегического анализа) Валерием Чечелашвили.

Как влияют войны в Нагорном Карабахе, Украине, Израиле на Грузию? Какова вероятность эскалации конфликтов в Грузии (в Абхазии, Южной Осетии)?

– Сегодня мы живем в глобальном мире, в глобальном регионе. И страны, и регионы все больше и больше зависят друг от друга. Это объективная тенденция, которая будет усиливаться в будущем, поэтому мы не можем чувствовать себя в безопасности, когда вокруг нас происходят такие события, как российская агрессия против Украины или обострение ситуации на Ближнем востоке. Что касается собственно ситуации на Южном Кавказе, у нас тут появились какие-то надежды на то, что к концу года будет заключен мирный договор между Арменией и Азербайджаном, во всяком случае назначена встреча на высшем уровне руководителей, премьер-министра Никола Пашиняна и президента Азербайджана Ильхама Алиева в Брюсселе, в трехстороннем формате с председателем ЕС Шарлем Мишелем. Есть сведения, что делегация готовится к этой встрече активно. Жалко, что это не в Тбилиси, потому что это логистически и по соображениям комфорта самая подходящая локация сегодня, но главное, что они к этому идут. Правда, это не афишируется.

Я думаю, прямой угрозы дестабилизации самого Южного Кавказа сейчас нет, но это не означает, что у нас ситуация простая, потому что организация новой военно-морской базы Россией на территории Очамчира, оккупированной Абхазии, создает  дополнительные риски и угрозы непосредственно Грузии. Почему? Потому что если, например, там будут расположены какие-то ракетные катера, и они выйдут в море и выпустят эти ракеты по Украине, Украина вполне может удар произвести по этим ракетным катерам и по местам их стоянки в том числе, что осложнит ситуацию, и так очень сложную в театре так сказать военных действий между Украиной и Россией, в частности, в черноморском регионе.

О чем говорит последовательность эскалации конфликтов в последнее время? 

– Глобальное обострение ситуации началось 24-го февраля прошлого года, когда Россия развязала эту варварскую войну против Украины, начала обстреливать жилые дома, убивать женщин и детей. Это вообще перевернуло весь мир, мы оказались в другом мире. И тот хрупкий глобальный баланс, который поддерживался всеми игроками, в том числе и РФ, несмотря на то, что Россия и до того проводила военные действия, напомню, что первую войну в Европе в 21 веке Россия развязала с Грузией в 2008 году. Вторую войну в Европе она развязала против другого своего соседа – Украины – в 2014 году. После этого не удивительно, что стало происходить то, что произошло в итоге. Потому что в условиях дисбаланса в мировых, глобальных отношениях, локальные или сравнительно локальные, для кого-то может показаться локальным, для нас, например, для Грузии, обострение ситуации между Азербайджаном и Арменией самый такой острый вопрос, потому что это непосредственно наше соседство.

Но и здесь, и на Ближнем Востоке стали проявляться вот эти конфликты. Да, они стали в острую фазу входить, такое ощущение, что идет переосмысление и переформатирование глобального баланса, и глобальные игроки еще не вполне определились с тем, какой будет на самом деле мир после того, как мы выйдем из этой полосы кризисов. Сейчас мы все проходим очень сложный этап, в том числе и мы здесь, на Южном Кавказе, и Вам не нужно думать, что украинская война – это между Украиной и Россией, это далеко, что Ближний Восток – это далеко. Совсем это не далеко, потому что Южный Кавказ с одной стороны – это интегральная часть юго-восточной Европы, а с другой стороны Южный Кавказ – это часть большого Ближнего Востока.

Конфликт в Нагорном Карабахе пошатнул позицию России на Южном Кавказе в 2020 году. В той же Абхазии задумались над гарантиями, и уже в числе стран, которые они хотят, чтобы становились гарантами, перечисляют и Турцию. Что изменилось? 

– В 2020 году ослабление российского влияния на Южном Кавказе еще не так ощущалось, то, что влияние России ослабло, более зримым стало после того, как началась вот эта варварская война против Украины. Я напомню, на что рассчитывали русские, когда  атаковали 24-го февраля: “Киев возьмем за 3 дня”, “что с Украиной этой делать – это же Украина, только бровь поднимем и сразу все сдадутся”, “с цветами будут встречать наши танки на улицах украинских городов”… Но произошло с точностью наоборот. Украинцы перехватили стратегическую инициативу, наносят России чувствительные потери, отвоевывают захваченные территории и, что самое главное, все больше консолидируются в цивилизованное сообщество нации.

Ясно, что ресурсы исчерпываются и по понятным причинам на Южном Кавказе тоже она теряет свое влияние. Замещает Россию на Южном Кавказе Турция. Как региональная, серьезная сила. А отличие Турции от России заключается в том, что Турция всегда проводила свою политику в регионе на основе международных принципов, норм международного права. Поддерживала всегда территориальную целостность, в частности, все трех государств Южного Кавказа, в отличие от России, которая все время этим манипулировала, а в конце концов и оккупировала  20% территории одной из государств Южного Кавказа. Поэтому я думаю, что, в принципе, ослабление России и ее позиции на Южном Кавказе открывает более прочные перспективы того, что мы здесь можем установить мир и стабильность. Я очень надеюсь, что все это выльетя в нормализацию между Арменией и Азербайджаном и в трехстороннюю платформу сотрудничества между 3 странами ЮК. Я глубоко убежден, что мы должны не конкурировать друг с другом, не соперничать и тем более конфликтовать, а мы должны все вместе как Южный Кавказ конкурировать с другими регионами. Потому что это нам поможет всем вместе реализовать транспортно-коммуникационный, природный, людской, гео-экономический, гео-политический потенциал ЮК и кумулятивный эффект будет очень серьезным, что поможет укрепить безопасность, уровень благосостояния, перспективу развития всех трех государств. Ну а потом они сами могут решить, кто может здесь сыграть позитивную роль на основе консенсуса. Это будет 3+1, 3+2, 3+3, 3+4 и 5 – это должны решать страны ЮК.

Внешняя политика Грузии за последнее время непонятна, что изменилось?

– Внешняя политика “Грузинской мечты” не отличается последовательностью. Например, с одной стороны, Грузия говорит о том, что она поддерживает очень умеренную политику, не присоединяется к санкциям ЕС против России. С другой стороны, с финансовой части она присоединяется полностью к этим санкциям. С третьей стороны, она активно работает с группой Раммштайн и говорит, что никакой военной помощи мы Украине оказывать не можем. Поэтому непонятно, что Грузия делает в группе Раммштайн. И постоянно по отношению к ЕС, потому что все время правительство говорит, что мы все выполняем, а ЕС говорит, что “нет, дорогие друзья, вы не выполняете”. Тут важнее то, что говорит ЕС, по той простой причине, что это Грузия хочет стать членом ЕС, а не ЕС хочет стать членом Грузии. Понимаете? Потому что если мы действительно хотим получить статус кандидата и приблизиться к ЕС, мы должны оценивать и свою внешнюю политику, в том числе выполнение этих 12 пунктов с точки зрения стандартов, которые есть у ЕС. А тут явно видны расхождения. Вопрос этой разболтанности проявляется и в отношении USAID. Если со стратегическим партнером есть коммуникационные каналы и ведется работа, такого рода эксцессы здесь должны быть исключены. Это еще и проявляется в том, что Грузия – одна из немногих стран во всем мире, которая работает без утвержденной стратегии внешней политики. Стратегия внешней политики Грузии, которую вы сегодня найдете на сайте МИД Грузии, это та стратегия, которая относится к 2018-22 году, но в 2022 году 24 февраля эта стратегия уже устарела, потому что мир поменялся.