Около полуночи 15 марта 2010 года 18-летний Валерик Мурадян был найден висевшим на веревке к металлическому столбу в офицерском корпусе своей воинской части. Призванный всего за несколько месяцев до этого, Валерик служил в армии Нагорного Карабаха.

На следующий день в Октемберяне, небольшом городке примерно в 47 километрах к западу от Еревана, собрались родственники, чтобы сообщить новость его матери Нане.

“Я не могла понять, что происходит. Когда мой муж вошел в дом, он упал на землю и закричал, но я не поняла смысла его слов”, – вспоминает Нана Мурадян.

Официально смерть Валерика была признана самоубийством, предположительно, в результате ссоры из-за… ֏2,000–֏3,000 ($5–$7). Однако, спустя 15 лет после его смерти, расследование все еще продолжается.

Нана Мурадян никогда не принимала официальную версию. Она настаивает на том, что товарищи Валерика убили его и инсценировали самоубийство.

“Мой сын никогда бы не покончил с собой. И, исходя из их версии событий, он покончил с собой чуть больше чем за 2000 драм — вы понимаете, насколько это абсурдно?” – рассказывает она OC media.

Нана также обращает внимание на видимые повреждения на теле ее сына — синяк на левой руке и ссадину на правом запястье. Однако судмедэксперты пришли к выводу, что эти повреждения не были связаны с его смертью, поскольку были нанесены, когда он был еще жив.

“Похоронив своего ребенка, я все время думала: что мне теперь делать? Куда мне идти? Как я могу подать жалобу?” – говорит она.

“Я не успокоюсь, пока те, кто убил моего ребенка, не будут привлечены к ответственности”.

Только в мае 2025 года следователи предъявили обвинение сослуживцу Валерика Аветику Хачатряну в применении насилия, которое якобы унизило Валерика Мурадяна и, возможно, довело его до самоубийства.

За день до гибели Валерика Хачатрян также совершил акты насилия в отношении другого солдата. В 2011 году он признал себя виновным и был приговорен к четырем месяцам и 20 дням тюремного заключения, но был немедленно освобожден из зала суда в связи с истечением срока предварительного заключения, согласно судебной системе Армении.

Токсичная и криминальная субкультура

Случай с Валериком Мурадяном – не единственная подозрительная смерть в этой воинской части. В начале 2020 года еще один молодой человек был найден мертвым с огнестрельным ранением. Позже нескольким военнослужащим были предъявлены обвинения, в том числе сыну Аракела Мовсисяна, депутата парламента от бывшей правящей Республиканской партии Армении.

Каждый год в мирное время гибнут десятки армянских солдат. Только в 2024 году было зафиксировано 40 смертей — и только четыре из них произошли во время столкновений с азербайджанскими войсками. По данным местной правозащитной группы “Хельсинкская гражданская ассамблея–Ванадзор”, с 2020 по 2024 год во время несения небоевой службы погибло 289 солдат. С начала 2025 года, согласно пресс-релизам Министерства обороны, было зарегистрировано уже пять таких случаев. В конце 2023 года Комитет министров Совета Европы призвал власти Армении завершить расследование случаев гибели людей в небоевых условиях к 2025 году.

“Когда мы смотрим на общую картину боевых и небоевых смертей, становится ясно, что 70-80% случаев происходят в небоевых условиях – это очень тревожная цифра для такой маленькой страны, как Армения”, – говорит Назели Мовсесян, правозащитница из Хельсинкской гражданской ассамблеи в Ванадзоре, OC Media.

Правозащитники неоднократно высказывали опасения по поводу того, что токсичная и криминальная субкультура в вооруженных силах способствует высокому уровню убийств и самоубийств среди солдат.

“Сохраняющаяся тенденция к гибели людей в небоевых условиях является первым явным признаком того, что в вооруженных силах что-то не так, что права солдат не защищены”, — говорит Мовсесян.

Она отмечает, что конфликт с Азербайджаном, гибель людей в небоевых условиях и постоянные сообщения о нарушениях режима прекращения огня также способствовали росту числа тех, кто стремится избежать военной службы. Официальные данные за последние пять лет показывают, что 9000 армянских мужчин отказались от своего гражданства, чтобы избежать обязательного призыва в армию.

В мае правительство даже одобрило законопроект, который позволит молодым людям сократить срок военной службы за счет уплаты сбора. Критики, в том числе армянская правозащитница Анаит Манасян, предупредили, что это углубит “классовое разделение” и еще больше подпитает коррупцию. Правящая партия, тем временем, утверждала, что это был шаг на пути к созданию полностью профессиональной армии.

“Мотивов для самоубийства не было”

Каждый четверг Армен Мкртчян, Нана Мурадян и другие родители собираются перед зданием правительства в центре Еревана, держа фотографии своих умерших сыновей, чтобы министры могли их увидеть, прибывая на еженедельные заседания. Семьи говорят, что им пришлось в одиночку бороться с неработоспособной судебной системой в поисках истины, стоящей за смертью их сыновей.

В 2017 году сын Армена Мкртчяна, Андраник, погиб при подозрительных обстоятельствах в воинской части в селе Агарак на юге Армении. 26-летний капитан был найден в своем кабинете, предположительно, он выстрелил себе в челюсть. Следствию еще предстоит установить, что могло подтолкнуть его к самоубийству. Однако семья Андраника уверена, что у него не было причин для этого.

“Все солдаты и офицеры любили и уважали его. У него не было проблем ни с офицерским корпусом, ни с солдатами”, – рассказывает его отец OC Media.

Араик Папикян, юрист, занимавшийся несколькими случаями небоевой смерти, назвал случай Андраника “странным”, добавив, что по сей день никто не знает мотивов предполагаемого самоубийства.

“В деле Андраника не было мотива для самоубийства, и самое ужасное, что следователь дал оценку этому делу, не выяснив мотива”, – подчеркивает Папикян.

22 мая, когда семьи вновь собрались у здания правительства, только бывший директор Службы национальной безопасности Армен Абазян ненадолго остановился, чтобы поговорить с ними.

Семьи погибших все еще ожидают встречи с генеральным прокурором Анной Вардапетян. Но она отказалась встретиться с семьями жертв, заявив, что это может поставить под угрозу беспристрастность ведомства.

Когда премьер-министр Никол Пашинян пришел к власти в 2018 году, он предложил создать совместную следственную группу для пересмотра некоторых случаев смерти, не связанных с боевыми действиями. Вардапетян, которая в то время была юридическим советником Пашиняна, также входила в эту группу.

Многие родители, которые знали Пашиняна со времен его работы главным редактором местного издания Armenian Times, возлагали большие надежды на то, что их дела наконец-то будут раскрыты.

Примечательно, что, будучи депутатом от оппозиции, Пашинян заявил, что виновные в гибели людей в небоевых условиях должны быть привлечены к ответственности и что это больше не будет просто “заголовками новостей”.

Однако ранее в этом году, отмечая 33—ю годовщину Дня армянской армии, Пашинян заявил: “Сегодня в армии нет ни одной проблемы, ни одного изъяна, который не был бы порожден вне армии […] нет ни одной проблемы, которую, можно сказать, армия создала. Такой проблемы нет”.

“Это государство разрушило мою семью”

В 2021 году в результате работы следственной группы Вардапетян объявила, что в отчете объемом почти в 140 страниц был выявлен ряд нарушений, и был сделан вывод, что расследования случаев смерти в небоевых условиях в течение многих лет проводились неправильно.

В прошлом году в парламенте Вардапетян также утверждала, что в случае с Тиграном Оганджаняном, который, согласно официальной версии, был убит электрическим током после случайного соприкосновения с мачтой радиоантенны по пути к запасному контрольно-пропускному пункту в близлежащей воинской части и скончался на месте в 2007 году, все реальные доказательства были уничтожены в ходе расследования.

“Одно из поручений прокуратуры состояло в том, чтобы выявить тех, чьи действия — будь то злонамеренные или по халатности — привели к уничтожению улик, и привлечь их к уголовной ответственности”, – заявила она тогда законодателям.

Оганджанян провел большую часть своего детства в России, вернувшись в Армению для прохождения обязательной военной службы. Его мать, Гоар Саркисян, уверена, что ее сына убили.

Спустя почти десять лет после смерти Оганджаняна у его отца случился сердечный приступ со смертельным исходом. В тот же день семья получила еще одно письмо, в котором сообщалось, что расследование вновь приостановлено — позже оно было возобновлено только после того, как Саргсян подал апелляцию.

Со дня смерти ее сына прошло восемнадцать лет, а Саргсян до сих пор не имеет представления, в чем была истинная причина. До нее дошли слухи, что в воинской части, где служил Оганджанян, были драки, но, поскольку сослуживцы хранили молчание, она мало что узнала.

“Это государство разрушило мою семью. В 10-ю годовщину смерти моего сына у моего мужа случился инсульт. Они трижды приостанавливали рассмотрение дела — мы подавали апелляции, и суды возобновляли его”, – говорит Саргсян, заливаясь слезами.

На фотографиях ее сына, которые Саргсян всегда носит с собой в сумке, видно, что его тело покрыто многочисленными травмами. Когда бы она ни встречалась с официальными лицами, она показывает им эти фотографии.

В 2008 году Саргсян подала жалобу в прокуратуру и представила те же фотографии, которые родственники сделали перед вскрытием. Однако официальные медицинские эксперты не зафиксировали никаких повреждений.

Более того, всего за несколько дней до смерти Оганджаняна навестил его брат. Он заметил, что глаза Оганджаняна были красными и налитыми кровью, и что он, по-видимому, был ранен.

В 2023 году Европейский суд по правам человека постановил, что Армения не защитила право Оганджаняна на жизнь и не провела эффективного расследования. Аналогичное решение было вынесено всего годом ранее по делу Валерика Мурадяна.

“Государство не стало расследовать это дело. Ни одно должностное лицо не было привлечено к ответственности — ни следователь, ни прокурор, ни офицер военной полиции, ни командир воинской части, никто. Но из материалов дела ясно, кто неправильно руководил расследованием”, – говорит Папикян.

“Правительство не заботится о жизни ни одного солдата. Если бы они были заинтересованы, они бы настаивали на раскрытии хотя бы одного случая”, – заключает Гоар Саркисян.