Грузия после выборов: легитимность, фальсификации и перспективы оппозиции

---

О выборах в парламент, перспективах, международной реакции – об этом и о многом другом Jnews побеседовал с политологом-экономистом GSAC (Грузинский центр стратегического анализа) Валерием Чечелашвили.

Какова ваша оценка текущей ситуации по результатам парламентских выборов в Грузии?

– На данный момент происходит то, что большая часть сообщества не принимает те результаты, которые объявлены, или предварительные результаты. Еще нет окончательных результатов Центральной избирательной комиссии. И внутренние наблюдатели, и внешние наблюдатели зафиксировали целый ряд очень грубых нарушений, например, право тайного голосования, давление на избирателя, административный и финансовый ресурс и так далее. Поэтому идут разбирательства в судах. Кому-то могут нравиться эти выборы, кому-то могут не нравиться, но все, даже сторонники “Грузинской мечты” не смогут отрицать тот факт, что это самые плохие выборы, которые были проведены в Грузии за всю историю. Сегодня уже 12 ноября, и кроме нескольких стран, большинство из которых просто одиозные, даже не имеющие дипломатических отношений с Грузией, никто эти выборы состоявшимися не признал и “Грузинскую мечту” с победой не поздравил.

Как вы думаете, исходя из сегодняшнего расклада ситуации, когда оппозиция не признаёт и говорит, что не отступит, а “Грузинская мечта” и не пытается убедить её в обратном, как может сложиться ситуация  в стране?

– Если каким-то образом “Грузинская мечта” умудрится сохранить власть, во-первых, это будет “куцый” парламент, нелегитимный, потому что в нем никто кроме “Грузинской мечты” не будет работать. Еще и созвать его нужно, потому что право на это императивно имеет по конституции (38-я статья) президент Грузии, но если как-то удастся сломить оппозицию, гражданское общество, тогда неизбежно “Грузинская мечта” углубит ту политическую изоляцию, в которой она оказалась. За ней последуют экономические меры, она попадет в экономическую изоляцию, прекратится макроэкономическая помощь из Международного валютного фонда, группы Мирового банка, льготные кредиты, которыми Грузия пользуется очень успешно, и это очень важно для нашей экономики и для финансового банковского сектора.

Из крупнейших западных финансовых институтов, таких как Европейский инвестиционный банк, Европейский банк реконструкции и развития, Азиатский банк развития, там тоже большинство капитала принадлежит Японии, то есть это западная страна, несмотря на географическую, так сказать, восточность, вот, – и это все приведет неизбежно к тому, что экономика попадет в очень серьезный кризис. Начнет развиваться инфляция, упадет курс лари, истощатся валютные резервы, и “Грузинская мечта” через где-то полгода окажется перед очень серьезным экономическим и финансовым кризисом, из которого выйти было бы трудно даже компетентному и профессиональному правительству. А к профессионализму и компетенции правительства “Грузинской мечты” настоящего и будущего, если они смогут его утвердить, у меня серьезный вопрос.

Может ли измениться отношение международного сообщества к партии “Грузинская мечта” в будущем, или уже устоявшееся мнение о ней останется неизменным?

-Если, например, “Грузинская мечта” согласится на досрочные выборы под независимой и прозрачной администрацией, если она отменит антиевропейские, антизападные законы об “иноагентах” и так далее, и прекратит поляризацию общества, язык ненависти, прекратит вот эту антизападную, антиевропейскую риторику, тогда все может быть. Никто не спорит с тем, что “Грузинская мечта”, по всем показателям, это партия, которая набирает больше всех голосов.

Как, по вашему мнению, “Грузинская мечта” ведет себя в текущих условиях? Насколько правильно ее действия, и есть ли шанс, что партия изменит свою стратегию? Видите ли Вы какие-либо признаки того, что после победы Трампа в США ситуация изменится, и это окажет влияние на политическое поведение Грузии?

– “Грузинская мечта” не учитывает серьезной объективной реальности, которая заключается в том, что в отношении Грузии сформулирована двухпартийная, очень сильная позиция Соединенных Штатов. И основой этой позиции являются такие авторитетные республиканские конгрессмены, как Джо Уилсон, Майкл Маккоу, Майк Роджерс, Майк Тернер. Кстати, в отношении последнего, значит, он же сюда приезжал, хотел встречаться с лидерами “Грузинской мечты”, с господином Бензиной Иванишвили, вместе с Джим Шахин, известной демократкой. Но его не приняли, даже более того, когда он уехал, ему в спину стали бросать грязь, обвиняя его в коррупционных каких-то делах. Господин Мамука Мдинарадзе этим отличился очень. Поэтому рассчитывать на то, что в условиях республиканской администрации они смогут там что-то изменить, я думаю, что это политическая наивность. Я вообще предполагаю, что, наоборот, жестче будет позиция республиканской администрации. Ругание в отношении своих официальных лиц, например, американского посла и там всяких эпатажных высказываний. Республиканская администрация так терпимо к этому, как демократическое относиться не будет. Исходя из того, что республиканцы решительно такие вещи обычно пресекают. Поэтому посмотрим.

Как вы оцениваете действия оппозиции? 

Как бы, как бы? Потому что они работали тоже в определенных условиях, в условиях давления, отсутствия финансов. Из всех денег, которые были официально партиями мобилизованы, 80% это была “Грузинская мечта”. В таких условиях оказывать реальную серьезную конкуренцию очень тяжело. Но у нас такая оппозиция, какая она есть. Кому-то она нравится, кому-то она не нравится. Но факт заключается в том, что даже в этих неровных условиях 4 оппозиционные партии вместе набрали большинство голосов в парламенте, потому что это не признается “Грузинской мечтой”. В принципе, я думаю, что самое главное, чтобы они сгруппировались вокруг единственного правового института – это президент Грузии, который очень конструктивно, очень правильную проевропейскую линию ведет в Грузии. Это очень важно. И если они сгруппируются вокруг президента, и гражданское общество тоже скажет свое слово. У нас гражданское общество, слава Богу, очень зрелое. Тогда у нас есть шансы выйти из этого кризиса.