22.11.2024 | Новости
Об обязательной военной службе в Грузии, о суицидах и дискриминационном подходе, о строящемся Центре начальной военной подготовки в Ахалкалаки и о многом другом Jnews.ge побеседовал с бывшим министром обороны Грузии Тинатин Хидашели.
– Когда вы занимали пост министра обороны Грузии было начато строительство Центра начальной военной подготовки, были большие обещания насчёт пользы для местного населения, но особых изменений не последовало…
Идея была очень проста. У армии есть нужда в тренинг-центре для военнослужащих. Мы решили построить такой центр в Ахалкалаки из-за многих причин. Одна из причин – у армии здесь одна из больших территории, которая не была использована. Будет лучше для этого района, если здесь будут создаваться новые рабочие места. А военный учебный центр как раз это и сделает. И во-вторых, потому что у нас есть танковая школа в Ахалцихе. В Ахалкалаки есть очень большой полигон, Орполо (ред. Ахалцихе). В Грузии всего 2 больших таких полигона, один в Тбилиси, другой здесь. Все делать в Тбилиси неправильно. И поэтому логичным вторым местом, где можно учить и практиковать – это Орполо. Принятие этого решения было самым простым, нормальным и логичным. Когда я была министром, были почти завершены несколько здании и столовая. Так что оставались только технические вопросы. Армейская часть этой инициативы мотивирована все это продолжить. Я не знаю что нынче делает министерство обороны, знаю, что военные, которые вместе со мной работали были очень мотивированы этими вопросами и хотели очень скоро закончить, чтобы начать реальную программу.
– Когда вы были министром обороны Грузии вы упразднили военную службу, с чем было это связано?
Когда люди употребляют вашу энергию, вашу работу, ваше время для целей, за которые мы обычно платим зарплату и это то, что случается с прызывом в Грузии. Молодежь, которая идет служить своей стране реально идут как грузчики, как охрана в разных местах, будь это тюрмы или в армии. За эти 9 месяцев срочники ничем больше не занимаются. Когда мы упразднили службу, мне сказали две вещи. Первое – эта страна несколько лет назад заявила, что переходит на контрактную службу для всех. В казармах уже не будут вместе спать люди, которые получают зарплату и люди, которые не получают зарплату, но делают одно и то же. Это неправильно, это дискриминация. Второе, сказали, что может быть придет момент, когда мы это возобновим, но возобновим только в том случае, если будет достаточно денег, чтобы эти молодые ребята стали реальными солдатами нашей страны и реально служили этой стране завтра, послезавтра если это понадобится.
– Если наши военнослужащие служат “охранниками и грузчиками”, то получается, что они не готовятся к профессиональной армии?
Не подготовлены ребята, которые призивниками идут, но у нас 97% армии профессионалы. Как раз в этом и состоит проблема. Кообитация этих двух частей. 97% с этими 3%. Для этих 3% там нет дела и поэтому они делают, то что обычно в нормальных странах делают гражданские люди, которым платят зарплату. И для которых создаются рабочие места. А у нас эти 18-19 летние ребята используются в этих целях.
– Сколько финансов тратится на эти цели?
Очень много. Это почти 20-30 миллионов лари в год, которые я думаю, что бросаются на ветер.
– В приведенных вами ранее на встречах цифрах, вы говорили о 28 000 молодых людей призывного возраста, из которых военную службу проходят всего 7000 человек и то, что из Тбилиси самое малое количество служащих. Какова доля служащих, представителей национальных меньшинств?
Очень мало. Я сейчас конечно цифры не могу сказать, так как точно не помню. Но могу уверенно сказать, что количество очень малое, и очень большая проблема. Когда я была министром начала специальную программу для Панкиси, откуда например у нас вообще ни одного солдата не было. И я думаю это была очень хорошая инициатива, потом у нас был целый план для вашего региона (ред. Самцхе-Джавахети) для Марнеули, для горной Аджарии, откуда тоже очень мало. Скорее всего проблема это незнание языка. Это одна из больших проблем. В армии без знания грузинского не обойтись. Я хочу верить, что это была самой главной проблемой. Реально конечно проблем больше.
– Также вы говорили о случаях суицида в армии среди новобранцев. Какое это количество?
Больше чем 80% совершающих суицид – это новобранцы в армию. Цифры я не могу сказать, не помню. У нас был большой прогресс после лета 2015-ого года. Когда я туда пришла, цифры были очень высокие. И потом очень много проектов начали вместе с психологами и после августа-сентября 2015 года был очень большой спад этой проблемы.
Кристина Марабян
