“Выходите все, кто думает, что строительство и развитие современного грузинского государства началось в этот день”. Таков был призыв организаторов акций в Тбилиси и Батуми в ноябре прошлого года, посвященных годовщине Революции Роз 2003 года.
Михаил Саакашвили, тогдашний лидер оппозиции, и его союзники взяли штурмом парламент Грузии 22 ноября 2003 года, помешав президенту Эдуарду Шеварднадзе должным образом начать работу нового парламента. Это стало кульминацией широкомасштабных протестов по поводу результатов парламентских выборов, на которых партия Саакашвили “Единое национальное движение” (ЕНД) и другая оппозиционная коалиция “Демократы Бурджанадзе” заявили о фальсификации результатов выборов.
Днем позже Шеварднадзе подал в отставку, что привело к власти коалицию, возглавляемую Саакашвили.
Это событие было воспринято на международном уровне как “мирная революция” посредством протестов, которые в значительной степени придерживались принципа ненасилия.
Бархатная революция в Армении в 2018 году произошла всего пять лет назад, через 15 лет после грузинской Революции Роз, ознаменовав собой еще одну важную веху в мирной передаче власти в регионе.
В 2018 году массовые демонстрации и кампания гражданского неповиновения охватили Ереван после того, как президент Серж Саргсян стал премьер-министром, фактически назначив себя на третий срок, после пересмотра конституции.
Несмотря на то, что внесение Саргсяном поправок в конституцию стало поводом для протестов, людей вывел на улицы целый ряд недовольств, включая коррупцию, несправедливые выборы, кумовство, реформу полиции и нарушения прав человека.
Как и в Грузии, у протестов в Армении был явный номинальный лидер – давний оппозиционный политик и журналист Никол Пашинян. Его встреча с президентом Саргсяном в ереванском отеле “Марриотт”, которая длилась всего несколько минут, привела к тому, что Пашинян превратился из второстепенного политика в икону протестующих.
23 апреля 2018 года Саргсян подал в отставку с поста премьер-министра, отметив в своем заявлении об отставке, что “Пашинян был прав”.
Перспектива бесконечного правления Саргсяна и его политических союзников была сочтена слишком большим унижением для армянской общественности, утверждает аналитик Эрик Акопян. Революция 2018 года, по словам аналитика Нерсеса Копайлана, была “коллективным ответом на годы коррупции, слаборазвитости и неравенства в благосостоянии”.
Разочарование
Прошлогодние митинги 23 ноября, посвященные годовщине Революции Роз в Грузии, не были чисто памятными, и организаторы выбрали их название (Общественный комитет за свободу Михаила Саакашвили) не просто так: ожидается, что известный лидер Революции Роз встретит в этом году свое 20-летие в тюрьме по обвинению в злоупотреблениях властью.
В условиях послереволюционного ажиотажа, особенно в 2004-2006 годах, не все были готовы прислушаться к наблюдателям за демократией в Грузии, но несколько лет спустя правозащитная группа “Ассоциация молодых юристов Грузии” (GYLA) привлекла внимание всей страны к делу об убийстве полицейским – печально известному делу об убийстве Сандро Гиргвлиани. Это убедило многих грузин в том, что, несмотря на впечатляющие структурные реформы, безнаказанность полиции и подчинение судебной власти правительству никуда не делись.
Но для некоторых в Грузии правление Саакашвили с самого начала было чем угодно, только не демократией.
По мнению Нукри Шошиашвили, консервативного комментатора проправительственного грузинского телеканала POSTV, революционное правительство при Саакашвили и ЕНД заменило ранее недееспособные государственные институты эффективной бюрократией, “но стремление к демократическому развитию было полностью приостановлено”.
“С точки зрения свобод и социального равенства, это привело к регрессу. Страна отклонилась от демократического развития, и ее суверенитет был урезан”.
В вопросе сравнения между старым и постреволюционным правительствами, то, возможно, это не самый распространенный взгляд на Революцию Роз в Грузии. Но новое правительство при Саакашвили действительно разочаровало многих, включая некоторых ведущих деятелей революции.
Давид Зурабишвили, который был защитником гражданских и политических прав до вступления в революционную коалицию в качестве депутата парламента, поссорился с командой Саакашвили вскоре после прихода к власти. Он говорит, что ведущие члены, близкие к Саакашвили, — “три–четыре человека, которые командуют” — были откровенны с ним в том, что предпочитали “авторитаризм демократии”.
“У них был Пиночет в качестве образца для подражания. У них было такое наивное представление о том, что своего рода “просвещенный авторитаризм” станет предшественником демократии”.
Это оказалось плохим элементом, вперемешку с тем, что Зурабишвили назвала неспособностью правительства идти на компромисс или признавать ошибки.
“Отступление было для них равносильно смерти”, – вспоминает Зурабишвили.
По словам Тины Хидашели, которая возглавляла GYLA в 2002-2004 годах, ключевой проблемой правительства Саакашвили было “полностью дегуманизированное” государство, которое они построили.
“Неспособность обеспечить независимую судебную систему, проблемы, с которыми столкнулись СМИ, расправы с участниками митингов, преследования и незаконные увольнения несогласных, тюремные заключения — все это позже послужило инструментами для этой бесчеловечной системы, созданной Саакашвили”.
Несмотря на серьезные разногласия, высказывались опасения, что правительство Пашиняна, возможно, совершает некоторые из тех же ошибок, что и революционное правительство Грузии.
В 2018 году страну охватила аура надежды и волнения, когда люди взывали к демократической, процветающей и свободной Армении.
Однако неопытность, некомпетентность правительства и, в частности, катастрофическое военное поражение Азербайджану в 2020 году, а также неминуемая угроза этнической чистки армян Нагорного Карабаха заставили многих почувствовать себя травмированными и разочарованными.
При новом правительстве парламентские выборы 2018 и 2021 годов в Армении получили одобрение международных организаций, таких как ОБСЕ. После революции Армения перешла от “авторитарного” режима к “гибридному” в ежегодном индексе демократии The Economist, обогнав предыдущий “маяк демократии” в регионе — Грузию.
Но недавние истории, такие как насильственный арест родителей погибших солдат войны 2020 года, которые протестовали против посещения Пашиняном военного пантеона в Ереване, или плевок спикера парламента Алена Симоняна в лицо представителю широкой общественности после того, как его назвали “предателем”, вновь вызвали обеспокоенность среди группы гражданского общества.
В Армении коррупция была главной проблемой протестующих в 2018 году. В период с 2018 по 2021 год Армения поднялась на 26 позиций в индексе восприятия коррупции Transparency International, который анализирует восприятие уровня коррупции среди стран мира. Однако в 2022 году Армения опустилась в рейтинге на три строчки.
По словам Изабеллы Саргсян, программного директора Фонда Евразийского партнерства, ведущей организации гражданского общества Армении, уровень коррупции, особенно на нижних позициях, действительно снизился после 2018 года. Однако Саргсян также заявила, что проблемы коррупции все еще существуют, и что интересно, формы коррупции, которые существуют в Армении, эволюционируют.
“Правящая партия уже занимается фаворитизмом по отношению к некоторым бизнесменам, есть проблемы кумовства, конфликта интересов”, – сказала Саргсян.
Сона Айвазян, директор Transparency International в Армении, говорит, что “исследования показывают, что системная, институциональная коррупция в Армении снизилась”.
“Однако типология изменилась, выдвинув кумовство в качестве основной проблемы вместо взяточничества, которое доминировало в прошлом”.
Кроме того, Айвазян отмечает, что виды коррупции, существующие в Армении, эволюционируют.
“Существуют новые коррупционные схемы, такие как взносы бизнеса в муниципалитеты в ожидании получения разрешений на строительство или льготные цены на недвижимость и беспроцентные кредиты банков высокопоставленным чиновникам. Очевидно, что такая практика вызывает серьезную озабоченность и подрывает борьбу правительства с коррупцией”.
Проблемы сохраняются и в Грузии, где искоренение коррупции рассматривалось как одно из главных достижений Саакашвили.
В апреле правительство США ввело санкции в отношении нескольких ведущих судей, которых наблюдатели охарактеризовали как лидеров “клана” в судебной системе Грузии. Это заявление подтвердило опасения, что Грузия продолжает бороться с коррупцией на высоком уровне и отсутствием системы сдержек и противовесов, в основном сохраняя наследие Революции Роз в искоренении мелкой коррупции.
В тени войны
Для бывшего мэра Тбилиси и союзника Саакашвили Зураба Чиаберашвили нарушения прав человека были важным фактором падения правления ЕНД. Он говорит, что это также было самой публично обсуждаемой темой.
Тем не менее, Чиаберашвили подчеркнул, что гораздо более фундаментальные причины общественного недовольства проистекают из экономических преобразований всего грузинского общества, включая массовое открытие кредитов и инфляцию в последующие годы.
Но Чиаберашвили считает, что самым важным фактором, который сработал против постреволюционного правительства, был “страх перед Россией”.
“Правительство Саакашвили воспринималось как нарушитель спокойствия. Это было самым фундаментальным и до сих пор присутствует в нашей психике”.
Действительно, конфликт и геополитические соображения стали ключевой проблемой для обоих послереволюционных правительств.
Всего через пять лет после “Революции Роз” в Грузии разразилась война с Россией.
Всего через два года после Бархатной революции азербайджанские войска пересекли линию соприкосновения в Нагорном Карабахе, развязав Вторую Нагорно-карабахскую войну в 2020 году.
Военные победы Азербайджана, передача больших территорий армянской стороной и насильственные послевоенные вторжения привели к росту разочарования в послереволюционном правительстве Пашиняна.
“Я не думаю, что мы можем напрямую связать войны с революциями, но личности обоих лидеров были важным фактором”, – говорит аналитик Томас де Вааль.
“Оба лидера были разрушителями, и их нарушение статуса-кво привело к вакууму безопасности, который был заполнен конфликтом”.
“Оглядываясь назад, Саакашвили допустил ошибку, слишком сильно ориентируясь на Соединенные Штаты и полагая, что Грузия была большим приоритетом для Вашингтона, чем это было на самом деле. Это придало ему смелости быть гораздо более конфронтационным с Россией, чем это было разумно, в то время как либертарианская экономическая политика, вдохновленная США, не была лекарством от глубоко укоренившихся социально-экономических проблем, с которыми сталкивалась большая часть грузинского населения”.
В случае Никола Пашиняна, по словам де Вааля, “отсутствие у него международного опыта и слабое дипломатическое чутье привели к тому, что он сначала чрезмерно воодушевил президента Ильхама Алиева идеей более динамичного мирного процесса, а затем глубоко разочаровал его”.
“Эти неоднозначные сигналы, которых вы бы не увидели от его предшественников, были одним из факторов (но, очевидно, не единственным) разочарования Алиева и последующего решения начать войну в 2020 году”.
Армен Ашотян, бывший министр образования при Серже Саргсяне, говорит, что между революцией и войной была прямая связь. По его словам, правительство Пашиняна не смогло реформировать армию и потерпело неудачу в дипломатической сфере.
Лена Назарян, член парламента от правящей партии “Гражданский договор” и близкий союзник премьер-министра, возложила вину за поражение на войне 2020 года на прежний режим, утверждая, что Азербайджан уже готовился к крупномасштабному вторжению в Нагорный Карабах. Она утверждает, что апрельская война 2016 года, предшествовавшая революции, была свидетельством намерений Азербайджана.
Аналитик Эрик Акопян утверждает, что правительству Пашиняна пришлось иметь дело с перегруженной армией, пронизанной коррупцией. Однако Акопян также отмечает, что послереволюционное правительство не смогло должным образом реформировать армию и адекватно аргументировать позицию Армении международным субъектам и аудитории.
Послереволюционная атмосфера не способствовала урегулированию нагорно-карабахского конфликта.
Первоначально надежды зародились после того, что было названо “продуктивными переговорами” между Николом Пашиняном и президентом Азербайджана Ильхамом Алиевым.
Но, в конце концов, новое правительство Армении не смогло предвидеть войну, и в преддверии войны у него возникли проблемы с принятием решений и дипломатией, что усугубилось бравадой премьер-министра, который перешел на националистическую риторику, когда речь зашла о Нагорном Карабахе, знаменито заявив во время выступления, что, “Арцах – это Армения, и точка”.
Оспариваемое наследие
Обе революции по-прежнему имеют спорное наследие как внутри страны, так и за рубежом, но часто по разным причинам.
Аналитик Томас де Вааль говорит, что “помимо главной проблемы, заключающейся в том, что Армения и Грузия – очень разные страны, основное различие возникло после революций”.
“Михаил Саакашвили, вероятно, был более искусным политиком, чем Никол Пашинян, в мобилизации поддержки своего правления, особенно в свой первый президентский срок, как за рубежом, так и внутри страны. Саакашвили эффективно разгромил организованную преступность в Грузии и расправился с повседневной коррупцией — его самые продолжительные достижения. Пашинян был менее эффективен в правительстве”.
В Грузии грузин больше всего разделяют политические деятели и исторические события, а не политические идеи. И бывший президент, по-видимому, является одной из этих противоречивых разделяющих фигур.
Тем не менее, некоторые грузины, даже некоторые противники Саакашвили, все еще бережно хранят наследие Революции Роз 2003 года.
“Конечно! Тогда пришло время сменить правительство”, – говорит Коба Амирханашвили, бывший заместитель лидера бывшей партии Шеварднадзе “Гражданский союз”.
Амирханашвили, тяжеловес в партии Шеварднадзе, вместе с другими прошел маршем к парламенту 23 ноября. Известный тем, что носил военную форму в парламенте, он в итоге появился с цветком в руке, который позже стал символом первой мирной смены правительства на постсоветском пространстве.
“Саакашвили просто вложил его мне в руку”, – вспоминает Амирханашвили.
Наследие армянской революции 2018 года все еще активно обсуждается, особенно в связи с продолжающимся конфликтом с Азербайджаном, а этническая чистка армян Нагорного Карабаха остается неминуемой угрозой.
Однако революция, несомненно, была проявлением народной власти в Армении и превратила страну из деспотической клановой политической системы в демократическую, где выборы являются свободными и справедливыми.
Статья публикуется в рамках партнерства по обмену контентом с OC Media. Вы можете прочитать оригинал на английском языке здесь.
